Принцип айкидо - Наталья Горская

– Я на автобусной остановке иногда вижу, как некоторые женщины «навороченный» автомобиль томным взглядом провожают или стараются позу поинтересней принять.

– Это чисто рекламный образ, намертво впечатанный в систему ценностей, что за рулём непременно крутой дядька, который обязательно заинтересуется сиротой с обочины, возьмёт над ней шефство, и всё закончится свадьбой, как в кино. Она не знает, хочет ли таких отношений, потянет ли их вообще, но смотрит на свою жизнь, как фильм по телевизору, или модный роман читает. Если спросить людей об их желаниях, они кратко перескажут содержание последнего блока рекламы: ищи деньги под крышкой, бери от жизни всё, ты достоин лучшего, все в восторге от тебя. Откуда сейчас столько сумасшедших папаш, мамаш, бабушек неугомонных, которые рвут друг у друга из рук фактически беспризорного ребёнка, доказывая, что лучше них родителя не сыскать? Чего они в девяностые годы так не бесились? А потому что тогда крутили совсем другую рекламу, пропагандировали пьянку и половую распущенность, чему они с удовольствием и предавались – и не слышно их было и не видно в плане семейных ценностей. Люди не знают, чего хотят, и сами они этого хотят или пассивно достигают, что им кто-то указал в качестве цели. И любовь зла только к тем, кто не любит сам, а тупо отрабатывает чужие представления о любви. Например, показали фильм, как парень приходит в ночной клуб, там на столе пляшет пьяная полуголая девица. Он тут же влюбился. Все знают, как безобразна пьяная женщина, все видели на улицах пьяных баб – это своеобразная группа риска, они часто становятся жертвами насилия и грабежа. У пьяного человека, что называется, назад идёт, он рыгает, мочится себе в штаны, от него воняет чёрт-те чем. Но кино не пахнет. Кино доказывает, что с помощью алкоголя девушка превращается в аппетитную красотку, которая легко отдаётся влюблённому герою в каких-то подсобных помещениях, не сказав ни слова. Всё время только хихикает, курит и бокал держит, словно руки деть некуда. Потом выясняется, что влюблённый герой – мент, а она – жена криминального авторитета. Или наоборот: бандит влюбился в подружку шерифа. Лет двадцать тому назад низкопробные американские боевики полностью на этом выстраивали сюжет ни о чём на два-три часа мордобоя: каскадёров больше, чем актёров. Ясень пень, что и эти быки сцепятся за красоту такую, разнесут полгорода ради священного чувства любви. Сегодня фильм показали – завтра всем такая любовь на столе нужна. Ищут её, рыщут, копытом землю роют, безжалостно выбраковывая далёких от идеала кулём, что не обладают дешёвыми ужимками киношной мочалки, не пляшут стриптиз в пьяном угаре и не сношаются в неподходящих для того условиях. Несуразные малолетки пробуют на стол залезть, тяпнув рюмашку для смелости, ведут себя как заправские шлюхи, становятся жертвой группового изнасилования и делают себе неудачные аборты. Вот чем эти пляски заканчиваются в жизни. Людям плохо от такой «любви», на них дышат перегаром, их трахают в подворотне, но они лезут в эти истории, потому что «в кине» увидали, как всё должно быть. Я не встречал ментов, которые додумались бы замутить с женой бандита, словно какой-то дефицит женского пола в стране наблюдается. К тому же, это верный путь вылететь из органов навсегда, что в условиях безработицы факт безрадостный. Уж не знаю, куды ихняя служба собственной безопасности смотрит, но в современном кино сюжет заезженный, когда защитник правопорядка и преступный мир меняются бабами, словно с забавами у них совсем туго. Опять же, реальные бандиты себе цену знают, чтобы с вертлявыми пьянчужками путаться, на которых западает разве шелупонь всякая, а криминал, который целые города держит – там у всех жёны из приличных семей и с хорошим образованием, как правило. Такие мужики с амбициями, раз сумели чего-то достичь, мыслят на несколько ходов вперёд, как в шахматах: «Вдруг я ещё депутатом стану, чем чёрт не шутит, а у меня какая-то клубная жена, при всех в неглиже пляшет». Не станет он с такой связываться. Вот у меня один бандит занимался, у него жена – доктор медицинских наук.

– Ты знаком с бандитами? – изумилась Даша.

– А куда деваться, если они повсюду? Сейчас-то он уже не бандит, в областной администрации каким-то экономическим советником сидит – стандартный путь рядового чиновника. Но в былые времена рэкетом баловался, и вот однажды привозят его с огнестрелом, кладут на операционный стол, а вокруг врачи в скафандрах, что и лиц не разобрать. И там была его будущая жена: профессорская дочь, ассистент хирурга. Только глазища её увидел и понял: моя. Вот он – выбор сердцем, когда человек чувства включил, а не на рекламную картинку запал. Он её не видит, какая она из себя, какие там ноги и всё прочее, во что принято влюбляться, а только чувствует, что это – женщина. Она. Пули из него аккуратно выковыривает, глаза серьёзные такие, внимательные. Он к ней лапы потянул, естественно, куда пониже, а она как врежет ему по сусалам, не взирая на медицинскую этику. Заверещал было, как можно-с, он же раненный, а она отвечает, что не по ранам его ударила, а по здоровой наглой морде. Голос её только услышал и окончательно убедился: моя. Понял, что с такой не побалуешь, но чувствует, что его это баба. Оклемался через несколько недель, стал о ней справки наводить, выяснил, что она уже вдова, хотя только двадцать пять лет исполнилось. Муж был кадровым военным – войну любил больше жизни, на ней и остался. Увидел её без маски, только по глазищам и узнал. Осмотрел придирчиво: не «ВИА Гра», короче. Сам себя стал высмеивать, что такого нашёл «в этой докторихе», но тянет к ней! Никогда таких не встречал, даже не знал, что они где-то есть. Считал себя знатоком баб, а тут выяснилось, что мызгался исключительно со всяким отстоем, которому одного шлепка по заду было достаточно в качестве комплимента. Снисходительно пригласил в ресторан – деликатно отказалась: «У меня вечером две операции, а потом диссертация». Он хамить стал, что любую диссертацию ей купит, – она сказала, что у неё тема защиты очень интересная и уже собран материал. Хотел за границу свозить, да она сама туда ездит на медицинский симпозиум, даже в США была, куда его точно не пустят. Хотел ей машину купить, но у неё уже был старенький «москвичонок», аккуратно его водила, как ценность: подарил ветеран Войны, дед одного солдата, которого она с того света вытащила. Перебрал все известные ему способы бабу охмурить – никакого результата. Понял, что со своими понтами киношными тут не прорвётся, надо какую-то другую тактику вырабатывать. Всё перепробовал: и на жалость давил, и грубил, и угрожал даже, а она не боится. Не кричите, говорит, а то швы разойдутся. Один раз полез к ней, а она ткнула его пальчиком куда-то под рёбра, он так пополам и согнулся, в глазах потемнело. На стульчик его усадила: «Спокойно, больной, дышим глубоко и ровно, сейчас состояние стабилизируется». Думал, азарт глупый им руководит, потому что никогда у него таких не было: просто нормальных женщин, которые не отдаются на первом же свидании. Всегда считал себя успешным, а тут понял, что живёт на помойке, где ему доступны только пьяные шлюхи и отморозки вместо друзей. Забыть её пробовал, но не смог. Стал доказывать, что он такой крутой мужик, каждый день как на войне, а она огорошила: «Вам нельзя воевать – вы же не умеете. Весь в шрамах – куда это годится? Кто так воюет, под пули подставляется, что по восемь часов потом зашивать приходится? Ведь убьют тебя когда-нибудь, а я что буду делать? Не хочу этого, потому что больно очень, когда близких убивают». И спокойно так об этом говорит, без слёз и пафоса, что решил он завязать с бандитизмом, хотя это было не просто. Даже в Плехановку поступил, чтобы научиться законно дела вести, а главное, чтобы хоть чуть-чуть к её уровню приблизиться. И там ему какая-то гардеробщица подсказала, ежели у него виды серьёзные на девку, сначала надо с её родителями задружиться и действовать через них. А он и не знал, что есть такие простые и совершенно бесплатные способы ухаживания! Привык всё деньгами решать. Раньше зверел, если бабу не мог за пару часов уломать, бабками сорил, как гранаты во врага швырял. А тут оказалось, это так приятно – ухаживать. Сейчас ведь не ухаживают, сразу тыр-пыр, потом тащат расписываться, начинаются обвинения, кто кому в большей степени жизнь изгадил, и бегут разводиться. А он целый год волочился, кайфовал, предвкушал, как сто лет тому назад делали. Может, потому и не разводились. Очаровал её родителей – интеллигентные люди, совершенно без снобизма, приняли как родного. У него-то семьи нет, дедов своих не видел никогда, отца не было, мать рано умерла – вкалывала на фабрике в две смены, чтобы его с сестрой поднять. А тут целый клан из военных врачей, люди обстоятельные, надо соответствовать. Стал их обрабатывать, что у них такой цветок вянет-пропадает, нельзя же так, когда он тут с самыми серьёзными намерениями под окнами топчется. Они оживились, дочь от учебников оторвали: ты вглядись в него повнимательней. А она плачет: «Чего мне в него вглядываться? Я его во время операции рассмотрела – всё при нём». Сейчас уже двое детей, живут хорошо. Вот что любовь с людьми делает, и ничего злого в ней нет, даже если её участников нельзя очень добрыми назвать. Если бы не любил, то послал бы её, как обычно и делают, а тут человек из трясины вылез, над собою вырос. Ведь завалили бы его в какой-нибудь подворотне, хотя многим именно такой финал нравится.